Так, это я совсем забыла одобрить.
Герхардт Шребт
*театрально возрыдала* Какой драматизм! Не люблю все эти церемонии с взаимопроверкой. Принят. *промокнула глаза платочком и выжала его на пол*

...Можно ли застать врасплох метоселанина спросите вы? Конечно, если он будет спать, а уши его будут залиты свинцом или гипслом. Во всех остальных случаях это практически невозможно, отвечу вам я. Можно ли застать врасплох вампира? Здесь все намного проще. Достаточно предварительно отвлечь его внимание свежим куском бифштекса, а потом нагло подойти сзади и с криком - Солнечный Свет -, напугать его до полусметри. Однако, если ваша жизнь подразумевает вечные прятки в тени, игры со смертью, движения столь тихие, что падение пера наравне с ними покажется громом средь бела дня, в вас вырабатываются чувства, позволяющие спасти вашу задницу за доли секунды до ее неминуемого растерзания...
Шестизарядный кольт "Миротворец" оказался в руке Вольфгарда в тот же миг, как скрипнула дверь. Оружие удобно разместилось под столом, нацеленное на входную дверь, а точнее на незнакомца в дверном проеме.
Окинув пришельца оценивающим взглядом Вольфгард понял, что торопить события не следует. Голос незванного гостя не предрасполагал к длительной беседе и, тем более, не вызывал сомнения, что власть и мощь из этого человека так и прут. В довершении ко всему Вольфгард заприметил оружие, явное не относящееся к декоративному.
В это мгновение меня даже не волновало кто ОН. Намного более меня интересовал вопрос - как он узнал где я? Ну да ладно. Об этом незнакомце я подумаю позже и наедине, посему необходимо спровадить нежданного гостя.
- Если вы нашли меня, вам наверняка известно КАК я работаю. Пятьдесят процентов от суммы заказа задаток сейчас, остальное после заказа. Меня не интересует, зачем вам необходимо его убрать, кто он -, вампир сделал театральную паузу - достаточно имени, считайте что он уже покойник. На протяжении всей недолгой речи рука вампира, сжимающая револьвер, так и не дернулась из-под стола...

Отредактировано Вольфгард Хаймлер (2008-08-24 03:01:11)

Девушка по своему обыкновению невозмутимо улыбнулась, вздохнула и, смиренно опустив глаза, ответила.
-Вы, уважаемый, категорически не правы.- Голос следовательницы сменился с оффициально-всепрощающего на холодно-величественный.
-После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с Ним двенадцать...                     
И некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов,                     
И Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим.                   
Когда же собралось множество народа, и из всех городов жители сходились к Нему, Он начал говорить притчею:                     
Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его;                   
А иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги;                   
А иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его;                   
А иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный.
Сказав сие, возгласил: Кто имеет уши слышать, да слышит!         
Ученики же Его спросили у Него: Что бы значила притча сия?                   
Он сказал: Вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют.                     
Вот что значит притча сия: Семя есть слово Божие!               
А упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись;                     
А упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают;                     
А упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода;
А упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении.
Сказав это, Он возгласил: Кто имеет уши слышать, да слышит!- Хельга перевела дух, все же, громко наизусть зачитывать подобные тексты не самая легкая задача. Понизив голос, фройляйн продолжила:
-А упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись;- Следовательница окинула презрительным взглядом несколько оцепеневшего оборванца и несколько зевак, собравшихся на шум.
-И Вы, уважаемый, можете ответственно заявить, что оспариваете Евангелие? Можете поклясться об этом на Библии? Можете вынести испытания Инквизиции и стать новым святым для Ваших последователей?!- С каждой новой фразой голос Хельги становился громче, последние слова и вовсе спугнули голубей, прогуливающихся в полутора метрах. По немногочисленной толпе прошли угрожающие шепотки, а в глазах фанатика уже давно не было прежней уверенности.

Кахн Тамерлан
Ветер тревожно завывал среди домов. Больше не было слышно вообще ничего, за исключением скрипа ставень. Окна казались глазницами в черепах мертвых – такие же черные и безжизненные, и только в одном, самом большом доме ярко горел свет – везде, где только можно, и вокруг дома полыхали многочисленные небольшие костерки и даже просто воткнутые в землю лучины – все, что угодно, лишь бы не было темноты. Вообще, через каждые 5 метров в этом районе должны были гореть фонари с лампами дневного света, однако, из 8 работали только 3.
В окнах, как на ладони, было видно мечущиеся тени местных жителей, собравшихся в этом доме, наверное, в полном составе.
В тишине за домом прозвучал душераздирающий визг, которому тут же ответило несколько голосов в других концах деревни. Несколькими секундами позже от какого-то из крайних домов послышался испуганный вопль, тут же оборвавшийся.
Наметанный глаз мог в неверном свете луны заметить в нескольких местах на улице лужицы засохшей крови и лоскуты одежды, а также виднеющиеся тут и там следы от длинных когтей на дверях и стенах домов. Кто-то явно решил устроить шоу сегодняшней ночью.
Внезапно шорох послышался прямо за спиной, в нескольких шагах - а до спасительного круга бледного ультрафиолетового света еще футов тридцать - не успеть никак...

Кахн Тамерлан
Нареканий нет. Принят.

Самые суровые тона начальства не вызывают трепета, самые угрожающие картины будущего не доставляют страха, самые ужасные реалии – не ввергают в печаль. Брат Хорст был истинным верующим. Брат Хорст – не знал уныния в своей жизни; не ведал этого смертного греха более того, первого и единственного раза. И тонкий намёк брата, принёсшего послание от Его Преосвященства, лишь на миг вызвал в отце-инквизиторе смутное чувство "осторожности", впрочем, тут же сбитое с ног, вымытое из сознания священника прекрасным и коротким видением.
«По пыльным улочкам низкого, прокалённого солнцем города бегут дети. И все звонко, довольно звонко кричат: «malka di Iehudaje, malka di Iehudaje» («Царь Иудейский, Царь Иудейски»). «Кому они? Мне?» «Нет, но Тому, во чью Славу идёшь и ты, во чью Славу живёшь и ты».
Брат Хорст истово, без обычной для многих высоких сановников Канона вальяжности, степенности и рассудительности («Видали, какое дело в Вере – рассудительность в движениях!») перекрестился и прижал к губам деревянное распятие. «С нами Бог».
Тихий перестук деревянных подошв сандалий священника был практически неслышим в угрюмом, прокопченном факелами коридоре, что вёл в покои кардинала. И, пожалуй, Мехлер, может, в иной ситуации и насладился бы неудобством стульев «прихожей», однако не теперь, когда ему, как казалось, требовалось спасти душу ближнего. Быстро, широко, с силой (в нервном-то возбуждении от всплеска адреналинов нашлась силёнка в тщедушном тельце) распахнул отец-инквизитор тяжёлую дверь, но уже не хватило у него «мощи» достойной триумфатора поступью ворваться и внутрь помещения, как, собственно, никогда до того или же после, ни на что подобное не хватало. Мужчина лишь тихо опустился на колени сразу за порогом, с цепким вниманием смотря в лицо высокому начальству.
- Слову Божью следую, что записано. И если вина моя, то «вот тело моё», - уголки губ Хорста едва приметно дрогнули, будто бы рот его готов был скривиться в радостной улыбке. – И если ошибки мои, то «вот тело моё». «Но чего хочешь Ты», брат? – пожалуй, ещё одним неудобством (исключительно для него) при общении отца-инквизитора с вышестоящими было то, что он всех, каких бы санов они ни были, именовал либо «брат», либо, куда реже, «отче». - Об одном тебя молю, да услышит сердце, в призвавшем от лица твоего меня сюда, - особо циничные могут отметить, что да, именно так, тихо, незаметно, от чистого сердца "стучат" отцы-инквизиторы на ближних. - Почудилось мне, будто нудит тебя досада или гнев. Дух бодр, но плоть немощна. Господь в милости своей, если будет Ему угодно, оповестит меня, что должно мне сделать для искупления вины перед тобой, помимо того, что ты сам, брат, назначишь мне. Тебя же прошу – не пятнай вечного прахом, сиюминутным, проходящим. Ибо близко Царствие Его, и лишь тело отделяет нас от Него, но и завтра, и через миг можем освободиться. Не порочь себя досадованиями, - святой отец всё-таки кротко улыбнулся. – Более же всего к тому питаю надежду, что впал в заблуждения о тонах настроения твоего, брат. И, верю - простишь меня, если так.

Отредактировано Хорст Мехлер (2008-09-08 01:53:12)

Агата Хаген
- Итак, дитя мое, - Произнес покашливающий голос за стенкой, - Вы пришли на исповедь и, насколько мне известно, вы сделали это впервые за... Кхм... довольно долгий срок. В связи с этим я жду от вас длинного и обстоятельного рассказа, и да отпустит Господь ваш грехи.- Да, это была крохотная церквушка в пригороде, не оснащенная органом с резонаторами и большим количеством ламп дневного света. Да и зачем они днем? Разве ж вомпэры днем шастають, чего зря електичство переводить? Что она делает в таком экстравагантном, да и опасном(исключая исповедальный закуток) для представителя младшей крови месте, Агата подумала только сейчас, когда исповедь уже началась. Какой конопляный угар принес её сюда?!

Агата Хаген
Не вижу причин для отказа. Одобрено.

Всегда знал, что он безнадежный трус... На что он рассчитывает, я не задержу толпу ни на секунду, они меня сметут как песчинку и никакая телепатия тут уже не поможет. И он сам это прекрастно понимает..
– Бежим, – рычит Зугмунд. – Ты продержишься еще, старый пердун! –
Его наставник был уже не так молод, чтобы насквозь видеть все мысли, но Зигмунд специально ослабил защиту, чтобы наставник понял его. Дыхание было сбито, и болтать не было сил. Впереди были развалины города, до них бежать было еще около километра. Сзади клокотал рев толпы, это напоминало Зигмунду его кошмар: сзади поезд, он бежит от него по туннелю и выхода нет, нет, нет... В затылок Зигмунду что-то ударило. В глазах потемнело, он чувствовал свою кровь: липкую, горячую, стекающую по шее. Остановиться уже не было сил. Так бывает, когда твой рассудок скован страхом, и ты бежишь не смотря на то, что в мышцы твои наполняет свинец, а вдыхаешь ты не воздух, а ртуть. Вот он, поворот. Из последних сил Зигмунд заставляет сознание работать, его наставник уже одурачил еще не успевших повернуть преследователей иллюзорной кирпичной стеной, но людей слишком много, а всех не одурачишь, но это дает лишние три секунды Зигмунду и когда толпа вламываеться в переулок их там уже нет.
Они лежат на бетонных плитах полуразрушенного небоскреба, там, где когда-то был третий этаж. Зигмунд уже ничего не понимает. Внизу крики, грохот, треск, все это сливается в неразличимый шум... И все это уплывает, уплывает, весь этот мир перестает существовать...

Отредактировано Зигмунд Гесс (2008-09-19 11:59:54)

Кхе-кхе, Рю как обычно запуталась... Сама гениальность (Рокуджю) не поняла можно ли в пробном посте писать на НПС или нет, в итоге написала полную пафосную, никому не интересную хрень =_=. Вобщем если все не так, разрешаю перевернуть на меня ведро тапкоф. Критика и прочее приветсвуется.
ПС: надеюсь у нас рейтинг 17+? если нет, то могу что и погуманней написать

Губы Шакала сжались тонкой нитью. Очень хотелось развернуться и отбиться от девчонки как от назойливой мухи, но эти люди так пристально смотрят, с таким ожидающим взглядом. Черт... Соплячка своим нытьем привлекает так много внимания. Вот уже прохожие осуждающе косятся на "монашку" и с нетерпением ждут окончания сюжета, что бы потом, как только девушка удалится обслужить между собой ее действия.
О да! Чем меня так бесят терраны: они могут только сожалеть издалека. А вот подойди эта девочка к ним, так с ужасом и криками разбежались как тараканы от струи дихлафоса. Так, надо что-то делать...
Метеселанка развернулась к девочке и улыбнулась одними кончиками губ. Говорить или открывать рот было опасно, остренькие белоснежные клычки сразу же бросились бы в глаза. Шакал только нежно взяла девочку за запястье, словно любящая мамаша, переводящая свое чадо через дорогу.
На лице девочки было нарисовано удивление, однако ребенок легко поддался и пошел поровень с "монашкой". Девушка молча, не спеша шла по улицам. Вместе с этой девочкой она выглядела так умилительно и трогательно, прохожие лишь восхищались решимостью и безстрашем "монахини".
- Она дотронулась до прокаженной...
- Вы это видели?
- Она ее куда-то ведет?
- Наверное, милая сестра даст ей кров - толпа шелестела шопотом и не сводила удивленных глаз с девчонки и шакала, пока те не завернули за угол улицы.
Как мерзко. Как ничтожно. Они восторгаются смелым поступкам, но при этом сами не хотят ничего делать. Они думают, что для благодетели есть такие "святые сестры" и от них ничего не требуется. Люди... Когда они успели стать такими ничтожествами?
Прокаженная всю дорогу щебетала и задавала глупые вопросы. Но так и не получая ответа от доброй монахини перешла на грустную повесть своей жизни. Девочка стала рассказывать о том как оказалась на улице. Как стала развиваться ее болезнь. О том, как все от нее отвернулись. Очень пронзительно и романтично ребенок щебетал о том, что теперь верит в хороших людей, что милостивая сестра дала ей дорожку света и теперь снова хочется жить.
Да, наверное, это все было очень трогательно и душещипательно. Однако это даже не царапнуло ледяное сердце Шакала. Всю дорогу в голове метоселанки вертелась лишь одна мысль:
Как же она меня достала. Надоедливая муха, всю дорогу что-то жужжит над моим ухом. Фу, а как мерзко-то, ведь от нее воняет... Противно ее даже за руку держась. Ррррр! Да заткнись ты уже.
Губы вновь сжались в тонкую нить. Но скоро "трогательный дуэт" дошел до спасительного (для Шакала) переулка. Это было безлюдное место в трущобах, помойка, на которой кроме крыс еще бывает пара-тройка бомжей-алкашей. Но эти дегенераты даже если станут свидетелями, то совсем не опасными: таким пьяным бездомникам верят очень редко. Да и сами они об этом вряд ли станут говорить кому-нибудь кроме своих собутыльников.
- Милостивая сестра, мы уже пришли? - скромно поинтересовалась девочка.
Губы девушки исказила злая, гадкая усмешка. Белоснежные клыки были очень хорошо видны в полумраке переулка. Метоселанка села на корточки перед девочкой, что бы поровняться с ее лицом. Две черные бездны глаз взглянули на испуганного ребенка, до которого уже начал доходить весь ужас происходящего.
- Да, моя милая, мы уже на месте. Здесь ты получишь мое благословение.
Девочка попыталась развернуться и убежать, но с реакцией и цепкостью Шакала это был дохлый номер. Ребенок сделала два шага, как Рокуджю поймала ее за шкирку, резким движением развернула к себе лицом. Дальше все произошло всего в два движения. Когти Шакала стали длинными и острыми, и метоселанка разорвала девочку на две части... Как обычно рвут ненужную, исписанную бумагу.
Как только с прокаженной было покончено, метоселанка утерла руки о рясу с таким видом, будто вытирает влажные ладони о полотенце. Уже собираясь уходить, девушка обернулась к растерзанным останкам больного ребенка; в конце переулка уже замаячила голодная бродячая псина недвусмысленно намекая своим появлением, что мол "побыстрее валила бы ты, сестрица. ты же не думала что добру просто так пропадать". Однако Рокуджю продолжала смотреть на останки девушки. Как ни странно, но метоселанку переполняли двойственные чувства. С одной стороны, ведь она все сделала правильно, эта девчонка жила ничтожно и гадко, можно сказать, что Шакал спасла ее от такого жалкого, никчемного существования. Но...
... мне противно. Противно и вместе с тем больно смотреть как они деградируют. Это ведь люди, как бы они себя не называли: терраны или ниги или еще как. И ведь когда-то я тоже была среди них, была частью их общности. И когда-то я с гордостью читала в учебнике, что человек - венец природы. Идеал. Что теперь осталось от этого идеала? Что? Теперь они просто так дохнут на улицах и идут на корм собакам, они хотят обманывать себя "верой", дают манипулировать собой. Стадо... простое стадо. Однако все, кто мне был дорог, все кого я когда-то любила все время были этим стадом. И я никогда не разочаровывалась, никогда не отворачивалась от них.
Шакал решительно повернулась спиной к останкам девочки и быстрым шагом направилась по назначению.
Нет. Пора положить всему этому конец. Их надо просто... Спасти. Да, их уничтожение, прекращение их ничтожного существования будет спасительным, единственным выходом для них всех. Все человечество... Все это человечество - это и есть эта прокаженная девочка. Только такой конец может быть для них счастливым. И только такого конца они достойны.